Сибирский трофей

Кузбасс становится знаменит горнолыжными базами. Но он может прославиться и охотничьим туризмом. Необходимо только немного помочь становлению этого вида бизнеса. Такой туризм пойдет только на пользу кузбасской тайге. В этом убежден Валерий Надеждин, государственный инспектор отдела надзора за охраной, воспроизводством и использованием объектов животного мира и водных биологических ресурсов. По его мнению, хороший охотник — это рачительный хозяин в лесу.

— Обоснуйте, пожалуйста, свою точку зрения.

— Охотник больше, чем кто бы то ни было другой, заинтересован в том, чтобы на его участке была дичь, поэтому он никогда не пойдет охотиться весной, а если знает, что где-то гнездится тетерка или устроил логово зверь, обойдет это место стороной. Для того чтобы приманить и удержать зверя, он проводит биотехнические мероприятия (устраивает солонцы, галечники, подкормочные площадки и т. д.). На основании проводимого учета зверей он ориентируется, на кого в этот сезон стоит охотиться, а на кого нет. Таким образом удается поддерживать природный баланс. К примеру, сейчас в тайге стало много соболя. Соболь — любитель полакомиться яйцами птиц, которые гнездятся на земле. В результате в шорской тайге глухаря стало меньше, а тетерева и вовсе не встретишь. Человек при правильном подходе к делу может помочь природе поддерживать естественное равновесие.

— Разве без вмешательства охотника природа с этим не справится?

— В природе процессы регуляции долгие и жестокие. Например, в снежные и морозные зимы гибнет много косуль. Можно понадеяться на природу и дать им погибнуть, потом ждать, когда поголовье естественным путем восстановится, а можно организовать подкормку. А ведь это тоже, получается, вмешательство в природу. Что плохого в том, что охотник на основании проведенного учета животных снизит численность того же соболя, о котором я говорил выше? Это пойдет только на пользу другим видам. Главное, выдерживать меру. Поэтому я и ратую за подготовленных охотопользователей.

Сафари по-сибирски

— Сафари является весьма модным и престижным видом отдыха. Почему в Сибири таких предложений нет?

— Они есть, но информация эта распространяется в достаточно узком охотничьем кругу. Охота не терпит дилетантов. Прежде чем дать человеку в руки ружье, его надо обучить обращению с оружием. Каждый будущий охотник обязан знать охотминимум: знать, когда и на кого можно охотиться, уметь рассчитать расстояние выстрела, выполнять правила выживания в тайге. И это не формализм, а вопрос безопасности самого охотника, его товарищей. Если, как в фильме «Особенности национальной охоты», приезжает группа, то ее должен сопровождать подготовленный человек, способный держать ситуацию под контролем.

— Если кто-то решит организовать охотничий туризм, с чего ему надо начинать?

— Как в любом бизнесе — с оформления правоустанавливающих документов. Но охотхозяйство это не просто база в лесу. Это достаточно большие расходы на становление бизнеса: строительство охотничьего домика, проведение биотехнических мероприятий, зарплата егерям, охотоведу, налоги, вложения на разведение животных. Есть и риски. Никто заранее не может предсказать эпизоотию (эпидемию среди животных) или погодный катаклизм, в результате которых охотничьи виды животных могут погибнуть. Но самое проблематичное — это охрана. Составить протокол имеет право только охотинспектор. Егерь, если у него нет удостоверения охранника ЧОП, даже задержать браконьера не имеет права. Если повезет и так сложатся обстоятельства, что инспектор или сотрудник милиции окажется в нужное время в нужном месте, то штраф за незаконно добытое животное пойдет в государственную казну, а не владельцу охотхозяйства. Охотпользователь может подать, конечно, иск в суд о возмещении причиненного морального вреда, но он будет обязан доказать, что именно этого лося или кабана он прикормил, что именно этот кабан съел столько-то зерна. Есть еще такое понятие, как упущенная выгода, но это очень хлопотно, и нет гарантии, что дело удастся выиграть. И это удерживает многих потенциальных охотпользователей.

— И где выход?

— Надо на федеральном уровне дать больше полномочий егерям по охране охотхозяйств. А то получается, что обязанностей у них много, а прав минимум.

Молодым — ружье в руки

— Кто возьмет эти права, насколько молодежь сейчас увлекается охотой?

— К сожалению, молодых охотников очень мало. В основном это мужчины 30–60 лет. Есть охотники, которым далеко за 70. Молодежь предпочитает виртуальный мир настоящему и это, на мой взгляд, тревожный симптом. Может так случиться, что скоро не у кого будет учиться, перенимать опыт. Добывать зверя можно по-разному. Некоторые азартные «любители острых ощущений» гоняют лося или косулю снегоходом. Им, может, и добыча не нужна, просто свою удаль показывают, а животное гибнет. Легко можно охотиться на зайца, ослепленного светом фар. Только таким «охотникам» невдомек, что это и есть браконьерство, а если они убьют самку, то вместе с ней убьют не один десяток животных данного вида. Если мы сейчас не научим таких «охотников», потом тайгу от них придется спасать.

— С чего, по вашему мнению, надо возрождать интерес к охотничьему делу?

— С активизации деятельности местных обществ охотников и рыболовов. Молодым интересны мероприятия состязательного характера. К сожалению, не все они сейчас работают должным образом. Но это тема уже совсем другого разговора.